Мой маленький принц

Мы в ответе за тех, кого приручили
А. Де Сент-Экзюпери

1.

Меня не баловали любовью в семье, где я росла. Так случилось по причинам далеко от меня не зависящим. И я с детства мечтала о собственной семье, где все будет совсем по-другому. «Как важно любить своих детей! — думала я. — Всех — очень сильно, всех — очень нежно, всех — одинаково. Каждый ребенок станет мне по-особенному дорог. Среди них не будет любимчиков и «гадких утят»!» По крайней мере, я в это искренне верила…

2.

Первым родился мальчик. Вообще-то, я предпочла бы девочку, но дедушки и муж так радовались появлению наследника, что я перестала задумываться над этим. Новые хлопоты и приятные открытия поглотили мое время и мысли, и я целиком отдалась заботам о малыше. Однако желание иметь дочь не утихало и со временем превратилось почти в навязчивую идею. На это была причина.

Меня все чаще тяготила мысль, что мой Валерка никогда не будет близок со мной. Вот девочка — совсем другое дело! Она всегда прибежит помочь, позвонит лишний раз, с ней можно говорить о маленьких и больших женских тайнах, которыми вряд ли поделишься с сыном. А мне так хотелось обеспечить свое будущее доверием и любовью, в которых я могла бы не сомневаться, близостью, на которую могла бы опереться. По моему мнению, только дочь сумела бы дать мне все это.

Чем старше становился Валерка, тем реже мне хотелось приласкать его, прижать к себе, поцеловать. Самое страшное, что мне стали неприятны и его детские ласки. «К чему все это? — думала я, глядя на сына. — Все равно ты уйдешь от меня. Ты мужчина, у тебя будет свой путь, своя семья; жене будут принадлежать твои поцелуи, объятия и забота…» Я не испытывала ревности к будущей невестке. Так должно быть. Тогда зачем эти «телячьи нежности»? Привыкнуть к нему, прикипеть душой, а потом рвать себя на части, отдавая его кому-то? Не лучше ли «обезболить» неизбежное расставание? Сколько уже было разочарований в моей жизни, хватит, не хочу!!

И я все больше отдалялась от сына. Однако это касалось лишь физических проявлений чувств, во всем остальном я старалась быть примерной и заботливой матерью.

Нет, я не осознавала, что совершаю страшное зло, просто было что-то не так, но что именно — стало ясно гораздо позже.

3.

Но вот родилась она!.. Я ликовала. Душевные волнения и физические страдания были забыты мгновенно. Доченька… Радость моей жизни, утешение моей старости! Она поймет, поддержит, поможет, она — такая же, как я…

Я пребывала в счастливой эйфории, а сын тем временем все больше отходил на второй план. «Ничего, — оправдывала я свою отчужденность, — так даже лучше. Не будет так больно отпускать его от себя, когда придет время. Приму невестку, как дочь, а не как соперницу; мне будет легче не вмешиваться в их дела, и все в итоге сложится хорошо — и у них, и у меня».

Все громче я прикрикивала на Валерку, все труднее мне становилось ласково обратиться к нему, все сильнее меня раздражали его ошибки и проступки, все чаще он казался мне чужим…

А дочь… О, это же моя маленькая принцесса! В ней — мое будущее и надежды. Она станет хорошей и послушной девочкой, и я всегда буду нужна ей. Ее надо жалеть, прощать, холить, как самый нежный цветок. И обязательно — любить, очень сильно, как же иначе?!

И вот однажды, самозабвенно лаская свою «принцессу», я вдруг увидела глаза сына. Он не решался подойти, вероятно, предвидя, что я, скорее всего, отошлю его под каким-нибудь благовидным предлогом. В глазах моего Валерки не было злобы, обиды или ревности. Была тоска и боль одинокой собаки, которая и так и эдак ластится к единственному хозяину, а тот равнодушно отталкивает ее ногой. Он слишком занят, у него нет времени для нее. Она не нужна, ее не любят, она просто — есть…

Где-то я уже видела такие глаза… Где-то… в далеком неуютном детстве…

И я вспомнила.

4.

Это был шок, вспышка, переворот в моем сознании, и тупик… Я оставила детей в комнате и сбежала на кухню. Помню, пыталась чем-то заняться, но руки не слушались, а в голове вертелись такие слова в свой адрес, которые не решилась бы напечатать самая смелая газета в мире.

Неужели это я так самовлюбленно и упорно оберегала свой драгоценный покой, день за днем отвергая и раня собственного ребенка?! Неужели это я лишила сына настоящей родительской любви, поддавшись трусливым доводам недоверчивого сердца?!! Но сомнений больше не оставалось. Я заботилась о СВОЕМ будущем, упрямо игнорируя потребности сегодняшнего дня. Потребности сына. Да, когда-нибудь он станет мужчиной, быть может, с твердым характером и скупым в проявлении чувств. Но пока он — всего лишь маленький мальчик, который нуждается в теплой надежности материнских рук. Придет время, и ему станет дорога любовь другой женщины, но сейчас ему необходима именно я. Его единственное убежище, утешение и опора, любящая мать, которой я не была.

Я запуталась. Несомненно, если бы сыну угрожала опасность, я, как всякая мать, не задумываясь, отдала бы ему свою жизнь! Почему же так трудно мне было выдавить нежное слово, прикоснуться к родным губам, обнять ждущие плечи?!! Ведь в моей семье не должно было быть «гадких утят»!!
Я боялась любить сына.

Я не хотела любить…

А сегодня я, как в зеркале, увидела в нем маленькую несчастную девочку из моего холодного детства, безмолвно молящую о любви и ласке такими же тоскливыми собачьими глазами…

5.

У этой истории еще нет конца. «Дописать» ее сможет только мой сын. Радость моей жизни, утешение моей старости, дарованный Богом принц…

Я всегда знала, что должна любить его. Но теперь я хочу любить. К счастью, мой мальчик еще слишком мал, чтобы осознать всю глубину и низость моего материнского преступления; его душа открыта для доверия и любви, и еще не поздно ее согреть.

Догадываясь, что корни моих поступков кроются в глубинах моего детства, я не собираюсь больше идти на поводу у прошлого. Я выбираю другой путь…

Честно говоря, у меня нет четкого плана действий. Зато есть непоколебимая уверенность в том, что происшедшее со мной не должно повториться в жизни людей, которые зависят от меня и доверяют мне. У меня никогда не будет любимчиков и «гадких утят».

И я бесконечно благодарна Богу, Который вовремя открыл мне глаза, и надеюсь, что Он подскажет, как поступать дальше. Потому что чем ближе я узнаю Его, тем сильнее ощущаю, как безграничная Божья любовь разбивает панцирь моего трусливого эгоизма, упраздняет тяжесть пережитых обид и разочарований.

Я поняла, что Любовь — это самая важная жизненная наука, которую необходимо познать. И, может быть, еще долгие годы мне придется учиться любить. Сжигая свое «я», добровольно становясь беззащитной и уязвимой, не требуя и не ожидая ничего взамен. Не боясь боли, потому, что без боли не бывает любви.

И теперь я постоянно чувствую, насколько глубоко и тесно мы связаны с теми, кого «приручили». Насколько мы за них в ответе. За родных, за друзей и даже — за собаку, которая спит у нашей двери.