Павел Первый - Дон Кихот всея Руси

1780 год. Павел I под именем графа Северного путешествует по Европе. В честь высокого гостя в Венском театре решили играть «Гамлета».Но спектакль так и не состоялся, потому что актер Брокман, исполнитель главной роли, отказался играть, сказав, что трудно сыграть Гамлета, когда его двойник будет смотреть на тебя из королевской ложи. В это время Россией правила Екатерина II, свергнувшая с престола своего мужа, а по правую руку от нее сидел человек, которого молодой принц боялся больше всего — граф Григорий Орлов, убивший его отца.

Павел стал сиротой еще при живых родителях. Сначала его отлучила от матери бабушка Елизавета Петровна, видимо, считая, что нечего молодой невестке портить ее внука. Может, именно поэтому в Екатерине и не было никакой привязанности к своему отпрыску. Отец Павла, Петр III, посещал его редко. Воспитывала его бабушка, которая, видя глупого сына, хотела оставить престол внуку, но не успела cоставить завещание. Когда Павлу было 7 лет, бабушка умерла, а позже он узнал, что его отец отрекся от престола, и теперь императрицей стала его мать. В смерти отца он сомневался до того дня, как взошел на престол. Но, слушая обрывки разговоров взрослых и будучи не по годам способным, мальчик понимал, что отца убрали с трона насильственно, и мать его не имеет никаких прав на власть, и может быть лишь регентшей при нем.

Только смелость придворных спасла Павла от верной смерти. Граф Григорий Орлов мечтал жениться на Екатерине и основать новую династию. Екатерина не возражала. Но все понимали, что для Павла этот брак был бы смертным приговором... Поэтому в ответ на просьбу Екатерины позволить ей выйти замуж Верховный Совет мужественно ответил: «Нет». А Никита Панин, воспитатель Павла, добавил: «Императрица может делать что хочет, но госпожа Орлова никогда не будет императрицей России». Екатерина, понимавшая, что придворные, которые привели ее к власти, могут ее же и свергнуть, не решилась пойти против Совета.

Многие, основываясь на воспоминаниях современников Павла I, считали его тираном, деспотом, к тому же не очень умным. Но давайте учтем, что многие современники были косвенными участниками его убийства и пытались оправдать свое преступление. Конечно, чуть позже историки постарались более объективно оценить его царствование. Но потом грянула революция, а задачей новых историков было очернить царизм, окончательно изжить из народного сознания любую мысль о добром и справедливом царе.

В 14 лет Павел прочел историю Мальтийского ордена, и она стала его любимой книгой. Еще одной книгой, по которой будущий царь будет выверять свои поступки, станет история, рассказанная Сервантесом о Дон Кихоте. Придворные посмеивались над увлечением царя и ожидали, что детские игры в рыцарей пройдут, но они ошиблись. Павел с самого детства видел жизнь двора. Наблюдал казнокрадство, коварство чиновников, интриги придворных. Разве может благородный рыцарь что­то сделать в таком окружении? А царь так вообще не должен быть благородным. Чтобы выжить, надо быть сильным, коварным и беспощадным. А он наивно ждал, что на его благородство другие ответят тем же, и до последней минуты не мог поверить, что лучший друг способен предать, и вернейший из подданных может свободно переступить клятву. Эта ошибка стоила Павлу жизни.

Конечно, были в его жизни и другие ошибки, о которых он жалел и плакал. Но виновниками всех этих дел часто были окружающие его люди. Очень много написано о том, что он был в плохих отношениях с Суворовым, и смерть этого блестящего военачальника целиком лежит на совести Павла. Но, во­первых, Суворов своей независимостью раздражал не только Павла: при Екатерине его так же не жаловали, а во­вторых, и тут не обошлось без интриги. Граф Пален опасался, что после блестящего итальянского похода сближение Павла с Суворовым сделает этих людей несокрушимыми. А к этому все и шло. Александру Васильевичу присваивается звание генералиссимуса, отдан приказ — при жизни поставить гениальному полководцу памятник, его имя поминается на церковных службах вместе с императорской фамилией. В этот момент Пален со скорбной физиономией начинает лгать. Что Суворов зазнался и ни во что не ставит награды, полученные от Павла. Что он намеренно не спешит вернуться в Петербург, наплевав на то, что царь подготовил ему триумфальную встречу. Что Суворов «просит позволения» ходить по столице в ненавистном Павлу австрийском мундире.

Из похода великий полководец вернулся изможденным, больным и все не мог взять в толк, что случилось, почему царь к нему охладел. 6 мая 1800 года Суворова не стало. За гробом шли три жалких гарнизонных батальона и тысячи горожан. Но обычно забывают упомянуть, что и Павел шел за гробом Суворова и плакал о том, что был несправедлив к своему верному военачальнику.

Известно также множество историй о том, что государь был вспыльчив, и мог в одну минуту сослать человека в Сибирь. Рассказывают, что один раз целому полку скомандовал: «Шагом марш в Сибирь!». Только умолчали историки о том, что еще поблизости от города полк завернули. Да и вообще, царь, зная свой вспыльчивый характер, просил графа Палена, чтобы его особо жестокие приказы не выполнялись. Но хитрец и это использовал в своих целях, и в случае помилования обязательно сообщал, что это именно он уговорил царя смирить свой гнев.

Боялись Павла царедворцы. Да и как не бояться! Еще в начале своего царствования повесил он недалеко от дворца желтый ящик и повелел опускать туда письма с жалобами на притесняющих. И сам ежедневно разбирал эти жалобы, и с виновных взыскивал, невзирая на должности и звания. Ключ от этого ящика был только у Павла. Принимал он жалобы и от крепостных. Матушка его Екатерина их и за людей не считала, и жаловаться на своих хозяев им было попросту запрещено. Во времена же Павла все изменилось.

Как­-то один помещик продал крепостных порознь, без семей и земли, чтобы воспользоваться крестьянским имуществом. Дело дошло до Павла, и он объявил сделку недействительной, а помещику велел сделать строжайший выговор. В последнем заговорила совесть: собрав мир, он попросил у крестьян прощения.

­ И что же, простили? — поинтересовался государь при личной встрече с раскаявшимся барином.
­ Они мне, Ваше Величество, сказали: Бог простит...
­ Ну, раз Бог и они простили, и я тебя прощаю. Да помни впредь, что они тебе не рабы, а такие же мои подданные, как и ты.

Во времена Павла произошло столько реформ и нововведений, что если бы он правил не пять, а двадцать лет, Россия была бы совсем другой. Впервые царь начал относится к государству не как к неиссякаемому источнику, а как к земле, доверенной ему Богом для правильного хозяйствования. Он пересмотрел расходы императорского двора и оставил лишь необходимые. Он занялся армией. Сначала сократил расходы на жалованье офицеров. Из армии были изгнаны тысячи офицеров, которые никогда не служили, а просто были приписаны к тому или иному полку и только получали жалованье. А на сэкономленные деньги в солдатских котлах в те годы появилось вдоволь мяса, были увеличены оклады, упорядочены пенсионы.

Он приказал жечь мешками бумажные деньги, напечатанные в избытке Екатериной, и пожертвовал столовое серебро в государственную казну. В результате курс рубля стал расти.

Он издал указ, согласно которому помещик не имел права заставлять работать крепостного больше трех дней в неделю. Он повелел привести крепостных крестьян к присяге и тем самым фактически уравнял их в правах с их хозяевами.

И хотя об итогах трудов Павла немецкий писатель А. Коцебу напишет: «Из 36 миллионов людей по крайней мере 33 миллиона имели повод благословлять Императора, хотя и не все сознавали это», никто не смог защитить Павла в ту роковую ночь.

Царь был обречен. Не зная, не ведая, каждый день наживал он себе врагов. Он был окружен царедворцами, ненавидевшими его за то, что он лишает их роскоши, дворянами, которые уже не могли распоряжаться крепостными по своему усмотрению, офицерами, которых он почти сравнял с солдатами.

Не любили его и церковные иерархи. Он, православный царь, принял католический титул магистра Мальтийского ордена. Предложил Папе Пию VII поселиться в Петербурге, если Бонапарт выживет его из Ватикана. И, наконец, Павел первым задумался о преодолении раскола. Попытки ввести единоверие были робкими, не всегда удачными, но это были начальные, самые важные шаги. Гонения на староверов были прекращены. А далее произошло и вовсе невероятное. Когда сгорел один из скитов на Керженце, старообрядцы обратились к государю с просьбой о помощи. И он выдал им пособие из своих личных средств.

Павел погиб. Его сын Александр, обманом вовлеченный в заговор, так и не смог себя простить. Да и организаторам этот заговор не принес ни чинов, ни званий. Зубов закончил жизнь в своем имении выжившим из ума стариком, в котором никто не узнал бы прежнего блестящего фаворита Екатерины. Тщеславный Беннигсен сошел с ума на свой лад, выехав однажды на парад в нижнем белье. Пален стал одним из вдохновителей декабристского мятежа, а позже, потеряв рассудок, пересыпал из одной руки в другую драгоценные камни, истошно крича: «Кровь, кровь!».

Во многих старообрядческих семьях портрет Павла висел в красном углу рядом с иконами. Накануне революции поминальные службы перед гробницей царя в Петропавловском соборе совершались почти ежедневно. В народе верили, что убиенный император стал заступником для всех «сирых, убогих и обездоленных». Иные молили о помощи в несчастной любви, стекались со всей столицы какие­то потрепанные чиновники просить защиты от начальства и т.д.

Почитание это перешло потом в русское рассеяние. Великая княгиня Ольга Александровна Романова как­то призналась, что в трудную минуту всегда тихонько повторяла одну молитву к Господу, с просьбой о скорой и верной помощи по молитвам императора Павла. По ее словам, эта молитва ни разу не осталась без ответа…