До... и после

Над вечерним городом лютовала непогода. Мрачные, промокшие люди впихивались в маршрутку, надеясь хоть здесь спрятаться от пронизывающего ветра и дождя. Из радиоприемника лилась песня о солнечных берегах и высоких пальмах, которая в данной ситуации казалась комично-нелепой.

Прижимая к себе пакет со сладостями для детей, Илья ехал домой. Посмотрев на переполненный салон, с облегчением вздохнул: ему надо было выходить на конечной остановке. Отвернувшись к окну, Илья смотрел на стекающие по стеклу ручьи. Такая же непогода была и у него на душе. Полтора года назад через его жизнь прошла черная полоса, разделившая ее на «до» и «после»…

Ровно полтора года назад умер один из четырех его сыновей, и эта трагедия терзала душу Ильи. Алешка был вторым его ребенком и, честно говоря, Илья был против его рождения. Ещё бы… Их первенцу едва исполнилось четыре года, когда жена объявила, что снова беременна. Илья был не готов к такой новости. Он еще не успел отдохнуть от постоянного детского плача, недосыпания, бутылочек и ползунков, а тут — все сначала. Илья разозлился и предложил жене сделать аборт. Но та категорически отказалась, объявив, что это — тяжкий грех, и она никогда не сможет убить их ребенка. «Тяжкий грех» — эта фраза разозлила Илью еще больше. Он стал упрекать жену за то, что она влипла в какую-то секту, говорить, что человеку дан выбор самостоятельно принимать решения и строить свою жизнь. На что та парировала, что «свою» — да, а чужую жизнь отнимать не может никто. А напоследок просто «добила» мужа цитатой из Библии о том, что дети — награда от Господа.

Три месяца после этого разговора, пока не зашевелился ребеночек, они с женой жили в состоянии «войны». Илья то объявлял ей молчаливый бойкот, то набрасывался на нее с упреками.

Но когда Алешка родился, и Илья первый раз заглянул в его серые глазки, — полюбил его сразу и навсегда. Позже отцовское сердце было разбито горем, когда врачи поставили его мальчику страшный диагноз — врожденный порок сердца. В этом Илья обвинял себя — ему нельзя было так огорчать беременную жену, да и курить, и выпивать тоже надо было бросить до зачатия ребенка…

Несмотря на самые мрачные предположения врачей, малыш рос крепким и подвижным. Его жизнерадостный и миролюбивый характер не раз помогал родителям сглаживать «острые углы» в отношениях. Когда Алексею исполнилось три года, между родителями опять натянулась звонкая струна, готовая вот-вот разорваться страшным словом «развод». А причина была та же — жена опять беременна. «Двое детей — куда не шло, — размышлял Илья, — но трое?! В наши-то дни, да при наших условиях… Этим пришлось двухъярусную кровать покупать, а третьего-то куда?»

И опять все повторилось: те же упреки, те же аргументы и та же непреклонность жены. А потом — восторг от того, что его третий сын, крепко держа Илью за указательный палец и, смешно кривя губки, подарил ему свою первую улыбку. Ах, как же он любил своих мальчиков!

Тогда почему, почему, когда жена призналась, что снова беременна, Илья опять взорвался негодованием? Да, ему приходилось работать на двух, а иногда и на трех работах, чтобы обеспечить семью, но в последнее время зарплата заметно увеличилась. Да, квартирка была маловата для ребятни, но они могли уже подумать и о расширении жилья… Тогда откуда у него было это огорчение и злость на жену, которая дарила ему таких замечательных сыновей?

С четвертым сыном все повторилось в точности, как и с предыдущими. Как только он начал бить ножками маму в живот, и Илья смог прощупывать выпирающую пяточку, сердце отца оттаяло и наполнилось нежностью. А когда он через окошко роддома впервые увидел его, то вместе с другими сыновьями подпрыгивал от радости, понимая, что этому человечку навсегда теперь принадлежит частица его сердца.

Да, он просто обожал своих мальчиков и всё свое, пусть и немногое, свободное время проводил с ними. Но полтора года назад случилось непоправимое — Алешкино сердечко перестало биться, и его мальчик умер во сне. Перед сном он, как обычно, поцеловал маму, провел маленькой ладошкой по её волосам и сказал: «Ты — наша принцессочка». А затем прыгнул на руки отца со словами: «А ты — наш командир». Отец уложил его, и малыш погрузился в свой последний сон…

Он каждый месяц отмечал для себя две даты: день рождения Алешки и день его смерти. Приносил для детей что-нибудь вкусненькое, то, что любил Алексей. Илья ничего не говорил, но по взгляду жены понимал, что она догадывается, почему именно в эти дни из месяца в месяц он приносит домой какие-нибудь особенные угощения. Вот и сегодня он везет домой пакет с бананами, мандаринами, ананасным соком, ну и, конечно, Алешкиными любимыми шоколадными конфетами.

С тех пор никто из детей так и не занял Алешину кровать, а его любимый плюшевый заяц сидел на шифоньере, как бы ожидая своего хозяина. Дети словно сговорились — не проявляли к нему никакого интереса.

Расстроенный своими мыслями, Илья шлепал по лужам, не обращая внимания на дождь и ветер. И лишь, увидев свет в родном оконце, улыбнулся — дома его ждала семья.

Тихонечко сняв промокшую куртку и ботинки, Илья заглянул в комнату. Мальчишки притихли возле мамы, которая читала им об удивительных приключениях. Увидев отца, с криками радости они гроздьями повисли на его руках. Затем старший сын стал деловито копошиться в принесенном пакете, средний, подпрыгивая, рассказывал о том, что им только прочитала мама, а младший, сопел в ухо, крепко обняв отца за шею.

Отвечая на вопросы детей, Илья заметил в глазах жены какое-то беспокойство. Поцеловав её, он произнес: «Как же я вас люблю, дорогие мои!»

— Вот и хорошо, — ответила жена, — потому что у нас для тебя есть новость: скоро в нашем семействе будет пополнение…

Проговорив последние слова, она опустила взгляд и замерла.

— Мы думаем, это будет девочка, — подпрыгивал от радости средний сын.

— А она в куклы играть будет? — спрашивал младший.

Старший мигом залез на второй ярус своей кровати, дотянулся до плюшевого зайца, стоящего на шифоньере, и стянул его вниз. Он усадил его на Алешкиной кровати и сказал: «Пусть теперь здесь своего нового хозяина дожидается».

Илья обнял жену и, заглянув ей в глаза, прошептал: «Я рад… Правда, я очень этому рад! Ты даже не представляешь, как я счастлив! Это настоящая награда для нас…»

— Может, вы, и имя ей уже выбрали? — обратился он к детям.

— Есть несколько вариантов, но мы хотели посоветоваться с тобой, — ответил старший сын.

— Ну, что ж, сейчас за ужином и обсудим этот вопрос, — засмеялся отец, и семейство отправилось на кухню.