Момент истины

В середине семидесятых годов двадцатого столетия благодаря трудам западных ученых — Раймонда Моуди, Элизабет Каблер-Росс и др. — был открыт феномен так называемого «пограничного состояния» человека. То есть того, кто осознает, что жить ему на Земле осталось недолго. Так вот, люди, находящиеся в таком состоянии, способны явить миру глубочайшую истину, которая большинству из нас неведома и описать словами которую довольно трудно, — ибо она, как и все духовное, в основном, познается в ОЩУЩЕНИИ, то есть постигается не разумом, а СЕРДЦЕМ. О ней можно сказать лишь поверхностно. Что я и попробую сделать.

Навещая своего больного друга в онкологическом диспансере, я заметил, что люди как-то неохотно, а порой и боязливо посещают сие учреждение. Что это? Отвращение от внешнего вида больных — порой ужасного? Нежелание вспомнить о бренности жизни — в том числе и собственной? Думаю, все гораздо сложнее.

Как-то в палату, в которой лежал мой друг, поместили пятидесятилетнего мужчину, Бориса Сергеевича, находящегося на последней стадии рака поджелудочной железы, которого время от времени навещал его сын Игорь. И вот однажды между ними (и в моем присутствии, поскольку больной уже не стеснялся посторонних) состоялся необычный разговор, длившийся около часа. После которого, выйдя в коридор, Игорь с волнением сказал мне, что отец никогда не говорил с ним ни о чем подобном и так откровенно...

С определенного возраста человек начинает ставить перед собой жизненные цели. Которые призваны удовлетворить его основные физиологические потребности — в пище, жилье, здоровье и т. д. Затем, когда материальные проблемы более или менее решены, основная масса людей стремится к различного рода «удовольствиям» — вино, секс, деньги, популярность, карьера, власть и т. д. (у каждого свои). Ради их достижения человек погружается в бесконечную суету и круговерть, в какую-то безумную и бездушную гонку.

У Бориса Сергеевича была еще «голубая мечта» — построить для себя и своих домочадцев трехэтажный коттедж, который своим внешним видом напоминал бы «терем-теремок» из известной сказки. Ради ее воплощения он и пошел в строительный бизнес. Где познал нескончаемый вихрь выбивания кредитов, привлечения партнеров, борьбы с конкурентами и пр. И когда его материальное состояние стало значительным, Борис Сергеевич приступил к делу. Нанял квалифицированных проектировщиков и строителей. Лично интересовался качеством стройматериалов, устойчивостью фундамента и стен постройки, по ходу дела вносил небольшие коррективы во внешний вид здания. Наконец, очень скрупулезно, следя за каждой мелочью, принялся руководить внутренней отделкой помещений, сам выбирал плитку для ванной, обои и занавески для комнат, люстры, мебель и т. д.

Именно в это время его стало иногда после принятия пищи тошнить, но Борис Сергеевич не придавал этому особого значения... Однако со временем тошнота участилась. И когда «сказочный теремок» был почти готов, Борис Сергеевич обратился к участковому терапевту. Тот, обследовав пациента, направил его на консультацию к онкологу, после разговора с которым у Бориса Сергеевича похолодело внутри...

Он запсиховал. Стал раздражительным, принялся без особых причин устраивать в семье и на работе скандалы.

Поехал лечиться в Москву, к лучшим специалистам. Тряс перед ними пачками долларов и кричал:

— Этого мало?! Сколько нужно?!.

Доктора, как могли, успокаивали пациента. Положили его в стационар, назначили химиотерапию. Однако лучше больному не стало. А вскоре приступы тошноты стали случаться с ним не только после еды. Борис Сергеевич смотрел на густую желчь, которая выходила из него во время рвоты, и трясся от страха (здесь, как и в дальнейшем, о чувствах этого человека я сужу по его беседе с сыном, которая, повторяю, проходила в моем присутствии).

Он начал собирать материалы о своем заболевании. Переспросил о ней всех врачей, медсестер и пациентов, прочел по этому поводу массу медицинской литературы, мял свой бок, прислушивался к урчанию в животе, всматривался в собственные экскременты. Интересовался, почему ему до сих пор не делают операцию. Но когда однажды глянул на себя в зеркало, то, по его словам, «сразу все понял». И тут же впал, как говорили пациенты палаты, в «шизу». То есть лежал на постели, уставившись в одну точку, и ни с кем не разговаривал. В том числе со своими родными и близкими и коллегами по бизнесу, которые буквально раздражали его бесконечными апельсинами и бананами. Не только потому, что он из-за своей болезни уже не мог их есть, но и поскольку стал считать, что гостинцы больным приносят не из жалости к ним, а потому, что так «принято». Как принято, скажем, здороваться при встрече со знакомыми, при этом к их здоровью оставаясь абсолютно равнодушным...

В конце концов, Борис Сергеевич начал требовать, чтобы от него «отстали».

И вот однажды (а дело было в середине июля) на подоконник открытого окна сел воробей. И как-то вопросительно, наклонив головку, посмотрел на Бориса Сергеевича. Тот хотел было прогнать птичку взмахом руки, но затем взял со своей тумбочки печенье, раскрошил его и бросил на подоконник. Воробей восторженно чирикнул и принялся за угощение... Затем вспорхнул и улетел... На следующее утро тот же самый «сорванец» (которого пациенты запомнили по характерному черному рисунку на груди) опять сел на подоконник — и именно перед окном Бориса Сергеевича. Тот открыл окошко и накрошил птичке хлеба... Воробей начал прилетать каждый день. Борис Сергеевич уже с рассвета ждал его, приготовив угощение. Немного повеселел. Стал разговаривать со своим «сорванцом»: хорошо ли на улице, здоровы ли его птенцы...

А затем и вовсе озадачил своих домочадцев, попросив принести ему почитать «что-нибудь о птичках». В частности, «как они живут» и «есть ли у них душа». Жена и сын долго искали соответствующую литературу... И когда Борис Сергеевич среди прочих книг, принесенных ему, прочел «Дух, душа и тело» архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого), он попросил сына принести ему «что-нибудь из христианской литературы», а вскоре и Евангелие...

После этого прошло полтора месяца.

В тот сентябрьский день Борис Сергеевич, как всегда, раскрошил краюху хлеба и попросил своего соседа по палате покормить воробья (сам Борис Сергеевич, превратившийся к тому времени в скелет, обтянутый желтой кожей, уже не вставал с кровати). А когда «сорванец» наелся и, чирикнув — очевидно, в знак благодарности, — вспорхнул и улетел, Борис Сергеевич вслух с ним попрощался и пожелал ему удачи... А примерно через полчаса к нему в палату вошел Игорь; и между отцом и сыном состоялся тот самый разговор, поразивший всех присутствующих при нем. Разговор, которого, как мне кажется, и боятся посетители онкологических диспансеров. Ибо то, что они слышат от безнадежно больных, им слышать НЕ ХОЧЕТСЯ.

Однако задуматься об этом рано или поздно придется КАЖДОМУ из нас. БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ. И потому сказать об этом необходимо.

Итак, забота о материальном, об устройстве своего быта у подавляющего большинства людей доминирует в течение всей их жизни. Она, эта забота, создает соответствующую ей систему ценностей, которые в конечном счете и определяют значимость человека в обществе (не секрет, что в основном именно материальная или карьерная доминанта оказывают основное влияние на выбор человеком профессии, работы, спутника жизни и «друзей»). Но главное, определяют самооценку каждого из нас; являются ориентиром в жизни, подсказывают, той ли дорогой (по нашему мнению) мы идем. Затем, после такого недолгого поиска «смысла жизни», человек начинает жить как бы по инерции. И когда он, согласно этим ценностям, обретает под ногами твердую почву, он успокаивается и начинает считать, что жизнь его «устроилась» так, как НУЖНО... И вдруг... в нее врывается нечто непредсказуемое и нежелательное (вернее, оно существует как закономерность, но человек старался об этом не думать). Врывается то, что не входило в планы человека, нарушало привычный ритм и «распорядок» его жизни. Он начинает нервничать, «срывается». Спешно пытается исправить положение, решить свою очередную «проблему»; но со временем понимает, что, в отличие от прежних, эту «проблему» никакими деньгами и подарками, а тем более приказами, угрозами и шантажом уже НЕ РЕШИТЬ (недаром говорят: «здоровье за деньги не купишь»).

И вот тут происходит нечто для него необычное. Человек смотрит на все им приобретенное (не только материальные ценности, но и карьеру, власть, почет, уважение и т. д.) и с ужасом начинает понимать, что оно, это приобретенное (часто с неимоверным трудом, потом и кровью!) теперь становится ему абсолютно НЕ НУЖНЫМ! Раньше он был уверен, что жизнь, полная удовольствий и развлечений, наслаждения богатством и властью, популярностью и славой — принесет ему на закате лет удовлетворение. Но оказывается, этого не происходит. Ни выпитое шампанское, ни голубоглазые блондинки, ни кучи денег, ни заискивающие и испуганные взгляды подчиненных — покоя в конце жизни ему не принесли! Да, человек понимал, что все это он с собой в могилу не унесет. Но он думал, это и не главное. Важно, что именно сейчас, при жизни, это приносит ему удовольствие. Которое, как он полагал, принесет ему удовлетворение и на исходе его дней. И вдруг выясняется, что они, эти удовольствия (повторяю, не только телесные, но и душевные) тогда и только тогда приносят удовлетворение и покой, когда периодически ПОВТОРЯЮТСЯ! Когда человек уверен, что завтра они будут СНОВА, никуда НЕ ИСЧЕЗНУТ!

И когда момент их «исчезновения» наступает, человека охватывает ПАНИЧЕСКИЙ УЖАС! Ибо он внезапно понимает, что жизнь его ОБМАНУЛА! Что его надежды на счастье оказались ТЩЕТНЫ! А следовательно, те нравственные идеалы, согласно которым он все эти «удовольствия» приобретал, были ЛОЖНЫМИ! Более того, в определенный момент к нему приходит осознание, что они не просто ему были не нужны, но даже ВРЕДНЫ! Поскольку теперь у него внутри — ЖГУЧАЯ ТОСКА! Которой, согласно этим идеалам, у него как раз быть не должно, ибо жизнь его была «красивой» и жаловаться ему на нее, как говорится, грех!

И вот когда бытовые проблемы перестают человека волновать (за их наступившей ненадобностью), когда заботы о вещах земных слетают с него подобно шелухе, — обнажается то, на что в течение всей своей жизни человек практически не обращал никакого внимания. Обнажается человеческая ДУША. Которая оценивает прошедшую жизнь уже с ДРУГИХ позиций, в системе ИНЫХ ценностей, доселе человеку неведомых! Люди в «пограничном состоянии» никогда не вспоминают, как они, скажем, прекрасно отдохнули на Мальте, какую шикарную иномарку приобрели или какой овацией были встречены поклонниками. Нет. Они теперь с трепетом говорят, что здесь совершили подлость, там вели себя «по-свински», тогда-то не утешили человека, не помогли ему. Причем, эти воспоминания вызывают у них острую душевную боль, досаду, осознание чего-то безвозвратно упущенного («Эх, если бы все вернуть назад, я бы жил по-другому!» — эти или подобные им слова говорят практически все, находящиеся на грани жизни и смерти!). Кроме того, эти люди становятся настолько ИСКРЕННИМИ — в оценке как собственных поступков, так и поступков окружающих, — что зачастую своей откровенностью шокируют собеседников (причем, эти «больные» очень сожалеют о том, что были неискренни в течение всей жизни, носили на своем лице «маску», лгали, льстили окружающим, стеснялись говорить «по душам»).

Но главное, они окончательно осознают, что все их прежние «планы» и «устремления» являли собой не что иное как попытку заполнить свою «душевную пустоту» «суррогатом», уйти от реальности, от осознания никчемности своей жизни, ее «бесполезности» — как для окружающих, так и для себя самого. Что жить-то нужно было ради ИНОГО, дающего счастье, неизмеримо более высокое, чем удовольствие от поглощения гамбургеров и катания на иномарке, получения прибыли или высокой должности. Что единственным «капиталом», который будет пребывать с человеком постоянно (а бессмертие души они ощущают уже ЯВНО — ибо, по словам христианских подвижников, людям перед смертью открывается окно в иную реальность), — что единственным капиталом человека теперь является то, что ему удалось накопить в своем СЕРДЦЕ. И как обидно, что как раз оно оказалось «ПУСТЫМ». Что время упущено и назад ничего не вернуть. И что потенциал для накопления истинного «богатства» был ОГРОМЕН. Ведь земная жизнь есть сплошное страдание и грязь (вспомним евангельскую истину: «мир во зле лежит» (1Ин. 5, 19)), и потому является великолепной «школой» для воспитания в себе таких бесценных и нетленных (!) качеств, как сострадание и нравственная чистота (по словам Бориса Сергеевича, когда он кормил воробья, то впервые в жизни испытал подлинное счастье). Причем, человек мог бы этот внутренний капитал увеличить до НЕВООБРАЗИМЫХ РАЗМЕРОВ. И встретить приближение часа своего перехода в духовный мир, в «следующий класс» Вселенской Школы — с неописуемой РАДОСТЬЮ! Как ученик, сдавший экзамен на «хорошо» или «отлично». Как апостол Павел и многие святые, уже на Земле предчувствующие грядущее торжество Истины и свое с ней РОДСТВО.

Именно об этом предупреждают нас люди, стоящие на грани жизни и смерти. «Спешите делать добро», выдавливайте из себя по капле «обезьяну». Перестаньте быть «рабами вещей»; не забывайте, что какой бы огромный и красивый коттедж вы ни построили, к нему рано или поздно, как сказал Борис Сергеевич, обязательно добавится недостающая деталь: крышка ГРОБА у двери! Помните об этом и не упустите свой шанс! Время у вас еще ЕСТЬ!..

Владимир Кузин