По гололеду

«Ой!» — симпатичная брюнетка, как подстреленная птица, стремительно взмахнув сумочкой, падает на пятую точку. И куда было так бежать? Да на таких каблуках? Да в такой гололед?..

Мне повезло больше, чем ей, — я еду в маршрутке и глазею в мокрое окно на прохожих. Как я им не завидую! Не завидую я и водителю, который на каждой остановке мучительно трогается, а потом нервно рулит, пытаясь выровнять на кромешном льду непослушную вертлявую «Газель».

Город, как больной после наркоза, судорожно вопя клаксонами и дрожа от напряжения, движется еле-еле, наощупь, царапая и полируя коварную карамель улиц.

Мы все в этот день — заложники и жертвы ледяного плена: водители, пассажиры, пешеходы, врачи «скорых» и их незадачливые пациенты. Каждый выгребает, как может. Вон бабуля, словно каторжник кандалами, гремит зубастыми «подковами» на резинках, ей гололед нипочем! — из под ног летят искры и снежная крошка. Другая, ей под стать, обмотала сапоги тряпьем — и вперед, привычным маршрутом! Молодым и красивым такое ноу-хау — не очень: как ни крути, уродство. Те больше на свои «шпильки» уповают. Получается — так себе. А падать с высоких каблуков больнее! Особенно, если ты одна и опереться не на кого...

Не без опаски выхожу на скользкий глянец. Топчусь, собираясь с духом. Трогаюсь...

Мысли просты и предельно прагматичны. «О, песочек! Хорошо! Так, сюда... Ноги пошире и твердо. Опаа! Та-ак. Сгруппироваться, если что...». И главная среди них, ежесекундная — «Не упасть бы!» На битое стекло. На ржавый штырь (и кто его здесь воткнул?!). На копчик... «Не подвернуть бы руку!» Колени дрожат от напряжения — Ай! —  Внутри все комком от резкой потери равновесия... Стоять!! Фух!! Обошлось...

Мне навстречу бредут вереницы прохожих. Как пингвины: ковыляют с ноги на ногу, руки растопырены, взгляд — строго себе под ноги. Они забавны, но мне не смешно: я и сам такой же пингвин, как они. И хотим мы одного — поскорее к жилью. Туда, где тепло. Или, хотя бы, не скользко...

Долгожданный отдых! Можно согреть чайку, присесть, и, протянув к батарее натруженные ноги, поразмыслить о том, о сем. Вспомнить добрым словом того, кто на моем пути местами сколол лед, посыпал его песочком. Порадоваться, что дошел, не упал — а ведь запросто мог бы! Пожалеть тех, для кого этот день стал несчастливым...

И глядя на скользкий мир там, за окном, вдруг отчетливо понять, насколько он, действительно, скользкий. И не только сегодня — всегда. В нем любому из нас упасть, разбиться — раз плюнуть! Споткнуться о чье-то зло, поскользнуться на лжи, грохнуться наземь с каблуков собственной гордыни. А, упав, страдать не столько от боли, сколько от любопытных взглядов, реплик, ранящих самолюбие. И успокаивать себя, наблюдая, как падают прочие...

Пересидеть бы до тепла... Но разве возможно?..

А значит, завтра — снова в путь. На каблуках. На маршрутках. С жуткими обмотками и зубастыми «подковами» на обуви. С ведерком песка, — чтобы облегчить кому-то путь, — от дома к дому, от человека к человеку...

Владимир Шишков