Позор или национальная гордость?

«Матом мы не ругаемся, мы им разговариваем», - с детской непосредственностью констатирует факт «Русское Радио».

Вам смешно? Веселенькая же у нас жизнь, господа. Конечно, когда телеведущий Отар Кушанишвили в интервью газете «Собеседник» заявляет, что матом могут ругаться только он и его мама, предполагаешь, что это - всего лишь хорошо разыгранный в угоду низкопробной рекламе фарс. Но когда узнаешь, что Анна Ахматова после матерного анекдота, или предваряя оный, говорила своим смущенным гостям: «Все мы здесь филологи», - не знаю, кто как, но я воспринимаю это как трагедию.

Понимаю, что в каждом человеке, в том числе и во мне, полно противоречий, там, в душе постоянно борются темные и светлые силы. Но, по-моему, кто, как не интеллигенция, призван сеять разумное, доброе, вечное… А что сеется у нас? Матерщина с заборов, задворок, с подполья подсознания (было же все-таки хоть какое-то табу на эти слова) - открыто взошла на депутатские трибуны, пробилась в средства массовой информации, засевает романы писателей и стихи поэтов. Дело уже дошло до «Большого словаря мата», выпущенного издательством «Лимбус-пресс», первый том которого увидел свет весной этого года и посвящен одному единственному слову русского языка - имени существительному из трех букв.

О, великий и могучий русский язык!

Что же это такое - его величество мат? Иначе - сквернословие, ненормативная или абсцессивная лексика. Например, Виктор Топоров, литературный критик, главный редактор издательства «Лимбус-пресс», полагает, что мат - цитирую – «самая живая, самая творческая сфера языка», и что матерная лексика развивает язык. Каким же это образом? - смею спросить. Господин Топоров поясняет - «необходимостью избегать мата, играть на грани этой лексики». А словарь Ожегова объясняет значение этого слова проще и ближе к жизни и сообщает, что мат - это попросту неприличная брань.

Откуда же он свалился на наши несчастные головы, вынужденные теперь творчески развивать наш язык и быть, по словам Топорова, все время на грани, чтобы его же, то есть мата - избегать?

Окунемся в историю.

Тьма из тьмы веков

Появление матерщины теряется во тьме веков, поэтому существует масса гипотез о ее происхождении. Многие гипотезы связывают мат с остатками языческого прошлого Руси. Якобы одно из самых распространенных ругательств по матери раньше у язычников было традиционным приветствием и не несло в себе ничего дурного, а просто означало, как у Киплинга: «Мы с тобой одной крови, ты и я, у нас общие предки». И запрет на эти слова был связан с борьбой христианства и язычества, потому что многие эти слова обозначали языческие обряды и языческих богов.

Пойдем дальше. Иван Грозный пишет знаменитое послание изменнику князю Андрею Курбскому: «Что же, собака, пишешь и блезнуешь, совершив такую злобу. Чему убо совет твой подобен, паче кала, смердяй». Это уже в христианской Руси, где традиционно перед каждой литургией читался псалом: «Умекнуши словеси их паче хили, и та суть - стрелы», т.е., и мягкие, как масло, слова могут уязвлять. И в Древней Руси хорошо понимали, что любое обычное слово может быть хуже любой ругани, любого сквернословия, жалить и оскорблять человека. Но, тем не менее, Иван Грозный предпочитает пользоваться не обычными словами, о очень жесткими, сугубо ругательными. И употребляет он эти гнойные, грязные слова, не смущаясь. Специалисты по русской литературе отмечают, что в XVI веке в литературу входят много произведений с использованием такой лексики, и именно в этом была ее новизна. В это же время на Западе, во Франции, выходит роман Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», где также используется ненормативная лексика, обращение к темам фекалий и проч., что позднее станет отчетливым признаком сквернословия. Владимир Кантор, член редколлегии журнала «Вопросы философии», считает, что в XVI–XVII вв. в поле культуры поднимаются низовые элементы, они-то и приносят с собой эту табуированную лексику, которая, естественно, прежде, чем перейти в литературу, существовала в быту и в жизни.

Наступление на сквернословие

Но самое интересное, что именно в это время происходит революционный переворот в Европе, также связанный со словом. Лютер переводит Библию на разговорный немецкий язык. Евангелие становится доступным для многих людей.

Знаменитое и потрясающее известие от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог», меняет сознание людей. И поэтому Слово становится источником всей жизни, творческой силы и созидания. И, естественно, для народа, читающего ежедневно и самостоятельно - «Да никакое гнилое слово не исходит из уст ваших» – блудословие и сквернословие становится особой проблемой.

Эразм Роттердамский, также переводивший Евангелие, выпускает книгу о правилах приличного поведения в обществе. На Руси при Петре I появляется «Юности честное зерцало». Во всех этих книгах приличное поведение связано с полным воздержанием от матерной ругани.

Поэтому-то и в Европе, и в России, особенно при Екатерине II к концу XVШ в., разворачивается борьба против использования бранной лексики, и матерщина отправляется в запретную зону, где она в европейской культуре и во многих культурах нашей планеты находится в жестоко ограниченных рамках и по сей день.

К сожалению, моряки (и не только они) хорошо знают, слова какого народа повсеместно используются для матерной брани. Следовательно, нам не повезло. Реформации у нас не было, как своего рода прививки от заражения сквернословием, поэтому-то, возможно, по словам священника Сергия Булгакова в 1922 г., победа большевизма стала и победой, взрывом матерщины.

Психоанализ мата

Теперь следующее. Что есть такого внутри у человека, из-за чего он, пусть даже внутренне сопротивляясь, использует мат? Зачем? С какой целью? Если вернуться к Ивану Грозному, то мы увидим, что в этом случае произошла вербализация его агрессии, его злобы. Т.е. в данном контексте слово использовалось вместо дубинки, шпаги или автомата. Ну ладно, агрессия – это у царей, силовых структур и «авторитетов» в зоне, но почему же простой народ так ругается? У него-то какие причины? А здесь-то и проявляется другая сторона медали этого явления - страх! В одной из гипотез происхождения мата предполагается, что это - реакция на порабощение. Во время монголо-татарского нашествия завоеватель, отбирая у русского дочь, сестру, жену, употреблял свое тюркское «женюсь». Но для русского человека это слово принимало характер изнасилования. Посему-то униженный раб, дескать, и стал сам употреблять это слово, чтоб применить это насилие и по отношению к другим. И для тех, кого превращали в лагерную пыль уже в XX веке, протестом был мат.

Чисто психологических причин, объясняющих это явление, масса: давление коллектива, раздражение, разрядка и т.д. А когда я попыталась разобраться, почему же психоаналитики считают, что психоанализ в России не идет, т.к. его заменяют водка и мат, и с этой целью стала искать ответы у дедушки Фрейда, из учения которого вытекало, что мат - это проявление анального эротизма, или анальной агрессии, в какой-то момент меня просто охватила паника. Я почувствовала, что меня затягивает в какую-то клоаку. И тогда я взмолилась Богу, и меня осенило. Я поняла, в чем самая большая проблема мата. В нем нет любви! А следовательно, нет и никакой творческой силы. Это - оборотень, который выдает себя за силу и обманчивую свободу говорить то, что лежит на сердце. А что у нас на сердце, а? Ведь «от избытка сердца говорят уста». И если уста произносят грязные, скверные слова, то, простите, эта мерзость и есть у нас в сердце? 

Не просто слово

И последнее. Как же решить эту проблему?

Нужен запрет? Может быть. Но, к сожалению, запреты и закручивание гаек никогда проблемы до конца не решали.

Культура и искусство? Да, возможно, с одной стороны… Но с другой - послушаешь иную песню, заглянешь в какой-нибудь романчик и, простите, уши вянут. Вы возразите, что художник должен быть честным и реально отображать жизнь? А кто же тогда ее преобразит? Ведь наше время - это взрыв информационных технологий. Все они держатся на слове, как передатчике и коде этой информации. И если пренебречь евангельским отношением к слову как к творческой, преобразующей силе, то Хомо Сапиенсу, употребляющему слова, несущие код разложения и насилия, грозит катастрофа. Почему? Потому что нас будет судить Слово, которое есть Бог. А Он предупредил - «От слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься».

Но хочется верить, что в человеке есть силы, которые смогут преодолеть эту злобу и страх, потому что любовь сильнее страхи и сильнее злобы. И этот путь лежит через очищение сердца.

Кто очистит наше сердце?