Право и красота

Известно, что любые сферы человеческой жизни — экономическая, политическая, социальная — нуждаются в определенной упорядоченности. Она достигается с помощью правил поведения или социальных норм. С ветхозаветных времен к ним относились обычаи, освященные религиозными и нравственными требованиями, уже в эти времена религия сформировалась как мощная идеологическая сила. Монотеистический характер верований народа древнего Израиля способствовал упрочению веры в единый для всего народа порядок. Религиозные традиции и ритуалы играли огромную роль во всех сферах жизни израильтян — брачно­семейных отношениях, правилах сельского хозяйства и ремесла, службы у государей и священников, обычаях войны, торговли и дипломатии. Закон поддерживал единый для всего народа характер общественных отношений, единство светской и духовной власти, что выделяло народ Божий среди окружающих народов и племен, обуславливало в конечном счете нормальную жизнь общества. Данные религиозные ритуалы получили сначала обычно­правовое значение, а затем переросли в четко сформированный Закон. Правовые обычаи, а затем и законы, не только защищали царскую власть, но и способствовали созданию наилучших условий для выживания целого народа, подчас в сложных условиях внешних военных угроз, экономических и даже нравственных кризисов.

В ветхозаветные времена Закон светский был одновременно Божьим установлением, был освящен Его высшей волей. Поэтому Псалмопевец восклицал «Блаженны непорочные в пути, ходящие в законе Господнем» (Пс 118:1), понимая заповеди Господни и как священные установления свыше, и как правила повседневного поведения.

«Я уповаю на суды Твои и буду хранить закон твой всегда» (Пс 118:43). Очевидно, что Давид имел в виду Суд Божий, определенную итоговую отметку в жизни каждого человека. Но суд играл существенную роль и в земной жизни человека. Судебные органы первоначально состояли из священнослужителей, царей и назначаемых ими лиц и не только карали за преступления и грехи, но и давали морально­нравственную оценку поступкам отдельных людей и даже всего народа.

Так народ, который был верным при Иисусе Навине, затем оставляет Господа. За это Бог предает евреев в руки врагов. Но спасители народа — «судьи» возвращают его к поклонению истинному Богу. Однако как только умирал судья, народ снова впадал в нечестие (например, книга Судей 3:7, 3:12­15, 4:1, 8:33). Тогда Господь посылал ему нового судью.

С развитием судебных институтов возникло и прецедентное право, когда судебное решение по конкретному делу стало образцом, нормой (прецедентом) для всех последующих решений по аналогичным делам. С одной стороны это упростило судопроизводство, с другой — сделало его более формальным, не вдающимся в подчас важные детали.

В то же время следует заметить, что право с годами во многом утратило свой «священный» ореол, становясь все более светским, утилитарным, каждодневным. Разделились понятия «преступление» и «грех». В обществах, подобных древнему Израилю, любой грех был преступлением перед Богом и его святыми заповедями. Но в существовавших в то же время древнеримском и древнегреческом обществах далеко не всякий грех карался государством. Так, многобожие, гомосексуализм не являлись преступлением с точки зрения римского императора и никак не карались законом. Но, вместе с тем, любое сомнение в божественном происхождении цезаря каралось смертной казнью. Т.е. с одной стороны проявлялся либертанизм — снисходительное отношение к собственной греховности, а с другой — государственный тоталитаризм, когда любое инакомыслие рассматривалось государством как глубоко враждебное его устоям явление и жестоко каралось по светскому закону. Примером подобного судилища явился суд над Христом, когда мировоззренческие идеалы Спасителя ставились в зависимость от интересов цезаря и принципов целесообразности. Т.е. цель (укрепление римского могущества в Палестине) оправдывала средства (казнь невиновного).

Римское государство впервые выработало право в его классическом современном понимании. Когда­то римское право называли «писаным разумом». Римское право разработало взаимоотношения товаровладельцев — покупатель и продавец, кредитор и должник, договор, обязательство. Были разработаны понятия иска, ущерба, сложились все основные понятия наследственного права. Была дана правовая оценка различным видам договоров — мены, найма, ссуды, хранения, подряда, поручения.

Но «писаный разум» был всего лишь человеческим мудрованием. Источниками римского права были обычаи предков, жрецов, государственных служащих (сенаторов, магистратов), императорские законы. Кстати, жрецами (понтифами) в Древнем Риме были отнюдь не языческие священнослужители, а профессиональные юристы, которые толковали закон, но не посвящали народ в свои юридические тайны. В Древнем Риме сформировался и институт светского, государственного суда в его современном понимании — с институтами доказательств, свидетелей, защиты и обвинения.

Чиновники, юристы, императоры создали удивительно стройную и красивую в своем роде систему права. Законы были взаимосвязаны, взаимообусловлены, сведены в кодексы, основные принципы которых принимаются даже при написании современных конституций. Так кодексы императора Юстиниана оказали прямое влияние на французскую конституцию Наполеона Бонапарта, а та в свою очередь, — на ныне действующую конституцию России. Но, тем не менее, внешне красивая система была бездуховной внутри.

Право, освященное волей Божией, отнюдь не предполагает анархии и хаоса. Ведь «Бог не есть Бог неустройства, но мира» (1 Коринфянам 14:33). Более того, Господь в своих заповедях повелевает всякой душе быть покорной «высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Римлянам 13:1). Далее Господь дает установление, как вести себя во взаимоотношениях с властями — «противящиеся власти противятся Божию установлению» (Римлянам 13:2). «Хочешь ли бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Римлянам 13:3­4). И далее принципиально важное — «надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести» (Римлянам 13:5). В этом — истинная красота отличия Божественного закона от человеческого. Светский закон удобен безбожному обществу, ограничивая и пресекая часть преступных желаний граждан (убийство, воровство, обман). Он оставляет без внимания многие и многие грехи — в брачно­семейной сфере (супружескую неверность, противоестественные пороки), сфере здравоохранения (эвтаназия, биоэтика, аборты), социальной защиты (оставление без реальной помощи больных, стариков, детей). Примером может являться атеистическое общество советского времени, когда «моральный кодекс строителей коммунизма» вроде в чем­то повторял библейские заповеди, но мера фактического беззакония была запредельной. Впрочем, и либеральные ценности современного «цивилизованного» общества по бездуховности не намного уступают примитивному материализму.

Господь же указывает не только на внешнюю сторону соблюдения закона. Честный человек не украдет то, что плохо лежит. А вор иногда и не вытащит кошелек, если жертва слишком внимательна, или рядом милиционер. Результат везде один — кошелек не украли, но мотивация разная. Апостол требует «повиноваться начальству и властям, быть готовыми на всякое доброе дело» (Титу 3:1), напоминая, что и мы сами далеко не идеальны — «несмысленны, непокорны, заблудшие, были рабы похотей и различных удовольствий, жили в злобе и зависти, были гнусны, ненавидели друг друга» (Титу 3:3). Вчитаемся в слова Господа. «Итак будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро, ибо такова есть воля Божия, что бы мы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей, — как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божии. Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите» (1 Петра 2:13­17). Господь обращается к нам как к подлинно свободным людям, осознающим свободу как дар, а не как принуждение.