Запоздалое сострадание

Сочувствие, сострадание... Вы когда в последний раз сталкивались с ними лицом к лицу?

Я работала промоутером на людной остановке. Люди нехотя брали мои листовки. А я, скучая, ожидала окончания трехчасовки.

Я не заметила, как она здесь оказалась. Это была девушка моего возраста. Я обнаружила ее позже, когда остановка опустела, а та продолжала сидеть. Она говорила по мобильному. И плакала. Собеседник, видимо, пытался ее как-то утешить, но все его доводы разбивались о ее громкие всхлипывания и упреки. Обычная история: она любит его, он, наверное, — не очень. Потому что позволил себе уехать с друзьями без нее.

Я очень хорошо ее понимала. Хотелось как-то помочь ей, поддержать. Но не могла же я вот так, с бухты-барахты просто подойти к ней. А может...

Тут у меня родилась идея. Схватив в охапку свои листовки, я направилась в ближайшую аптеку. Через 3 минуты в моей руке была пачка салфеток. Идея была проста, как моя работа — подойти и протянуть их ей, чтобы показать, что есть кто-то рядом, кто ей сострадает. Но, направляясь к незнакомке, я вдруг засомневалась: «Да кто я ей вообще?»

Конечно, я струсила. Под ее негромкий плач я минут семь терзалась сомнениями. А потом девушка встала и куда-то пошла. Я попыталась, было еще раз шагнуть в ее сторону, но меня опередили. Девушка упала на шею своей подруге и снова громко разрыдалась. «Жилетка» ее подруги исполнила роль моей салфетки. А я, исполненная праведного гнева на себя, утюжа свою мягкотелость, вернулась на злополучную остановку. Нужно было поразмыслить...

Мое сочувствие было действительно искренним. И я была готова помочь ей. Но почему же тогда не помогла? Угрызения совести продолжались.

Вдруг мне вспомнилась одна из Христовых притч. Она о человеке, которому крупно «не повезло»: его избили, ограбили и раздетого бросили прямо на дороге. Ему могли помочь два человека, которым «по роду службы» надлежало проявить и милосердие, и сострадание, — они оба не однажды рассуждали о человеколюбии, служа в Иерусалимском храме. Они могли помочь. Но не захотели. Бедняге же помог тот, от которого помощи ждать было просто нереально. И все же именно он, самарянин, сжалился над пострадавшим: перевязал ему раны и, усадив на своего осла, довез до гостиницы и остался с ним до утра. На следующий день милосердный самарянин оставил управляющему денег и попросил, чтобы о больном заботились и впредь.

Странновато звучит, правда? Но именно таковым и является сострадание. Таким оно было тогда и таким остается сегодня. Действующим. Своевременным. Немелочным.

Уверен, что и те двое где-то внутри наскребли немного сочувствия. Но тут же нашли тысячу и одно оправдание своего бездействия. Возможно даже, они пообещали себе в следующий раз в такой же ситуации оставить все и помочь. Но не сейчас...

Я уверена, что вы встречали людей, которые нуждались в поддержке. А что было дальше, зависело только от вас. Но и сегодня (да и каждый день) нас окружают люди, которые остро нуждаются в чьем-то напутствии, теплом слове, дружеских объятиях. И таким сочувствующим может быть каждый из нас. Но милосердие, сострадание, сочувствие — это шаг из своей скорлупы навстречу чужой нужде.

Кем бы была мать Тереза, живи она в своем монастыре, лишь изредка видя нужду и болезни? Но она вышла наружу и пошла туда, куда никто до нее не ходил — в толпу грязных, больных, вонючих людей. И каждый день простодушно «перевязывала раны, усаживала на своего ослика и везла в гостиницу».

А что касается меня, так люди нуждаются во мне не только в Индии. Но и здесь, на этой остановке. Сочувствие же проявляется только в действии. И во время. Уж это я запомню навсегда.

Соня Растопчина