Джейн Остин - Осмелившаяся взяться за перо

«Это женская книга!» – слышу нелестный отзыв. Да, почему-то у мужчин принято демонстративно зевать, читая романы Джейн Остин. Хотя, например, Вальтер Скотт, далеко не худший представитель «сильного пола», придерживался другого мнения. Этот известный писатель сравнивал ее работы с миниатюрами на слоновой кости. «Снова, вот уже по крайней мере в третий раз, перечитал превосходно написанный роман мисс Остин «Гордость и предубеждение». Эта молодая дама обладает талантом воспроизводить события, чувства и характеры обыденной жизни, талантом самым замечательным из всех, которые мне приходилось встречать. О глубокомысленных и высоких материях я пишу с такой же легкостью, как и любой другой в наше время, но мне не дан тот поразительный дар, который, благодаря верности чувства и описания, делает увлекательными самые заурядные и обычные события и характеры. Какая жалость, что такое талантливое существо умерло так рано!»

Так, может, дело просто в нашей неосведомленности? Ведь даже в моем любимом книжном не нашлось ни одного томика писательницы, давно занявшей место в мировой классике. И только после моего заказа он сиротливо пристроился между залежами детективов Марининой и любовных романов Даниэлы Стил.

Другой штамп: «Эта классика не увлекательна!» Да, Незнанский или Нортон, конечно, динамичнее. Но я так устала бежать и суетиться! А благодаря «милой Джейн» я переключилась на другую волну, на другое восприятие моей жизни и моих проблем.

Хотя, что касается увлекательности… Честно говоря, я основательно «подсела» на эту «скучную классику». Я экономила время на всем, чтобы поскорей добраться до последних страниц, а в перерывах училась смотреть на мир глазами писательницы. Удивительно, но книга, которой почти двести лет, помогала мне лучше понимать себя и окружающих, грамотно выходить из сложных ситуаций. Для этого у Остин я нашла совсем немного советов: разобраться в себе, не ставить на первое место свои корыстные интересы, хранить здравый смысл, а главное (и за это я ее особенно люблю!) — чувство юмора, чтобы посмеяться не только над другими, но и над собой.

Родное гнездо

Дочь XVIII века, Джейн Остин родилась 16 декабря 1775 года в старинной, но небогатой кентской семье. Невзирая на скромные средства, родителям все же удалось дать детям отличное образование. Из шестерых братьев один стал ученым и издателем журнала, другой принял сан священника, еще двое дослужились до адмиральского чина на флоте; пятый вел жизнь помещика. Шестой же брат, похоже, сильно болел, именно для него, по предположению биографов, Джейн изучила азбуку немых.

Общение с братьями и переписка с их семьями сыграли важную роль в жизни и творчестве писательницы. Но самым близким другом на протяжении всей жизни была ее старшая сестра. Обе они так и не вышли замуж, по несчастному совпадению еще в молодости похоронив своих любимых. Джейн впоследствии отвергла несколько предложений и провела почти всю жизнь в провинциальном Хэмпшире, оставшись после смерти отца с матерью и сестрой. Именно такая обыденная жизнь обыденных людей, мелочи провинциального существования станут неизменной средой применения ее таланта. Однако благодаря тонкому уму и блестящей иронии писательнице удалось достигнуть в этой сфере большой глубины.

Несгибаемая скромница

Джейн Остин обладала качеством, которое не часто встречается у романистов: она знала свои возможности и их пределы. Пятнадцатилетней девочкой, сочиняя в уголке классной комнаты свой первый неоконченный роман, она уже твердо очертила школьным мелком тот круг тем, характеров и отношений, которые признает своими; тот круг, который не переступит и в годы зрелого творчества.

От первых незавершенных опытов она с удивительной быстротой пришла к созданию зрелых произведений. При жизни писательницы были изданы четыре ее романа: «Разум и чувства», «Гордость и предубеждение», «Мэнсфилд-парк» и «Эмма». В 1818 году посмертным изданием вышли «Нортонгерское аббатство» и «Убеждение».

Работу над романом «Гордость и предубеждение», который многие считают лучшим из ею написанного, Джейн Остин начала, когда ей едва исполнился 21 год. Издатели отвергли рукопись, и она пролежала под спудом более пятнадцати лет. Перед публикацией Джейн подвергла ее тщательной переработке и достигла необычайного сочетания юмора, непосредственности, эпиграммной меткости, зрелости мысли и мастерства. Ее тончайшая, всепроникающая ирония едва уловима, ее остро чувствуешь, но она не поддается анализу. Чего стоит только сцена, когда Элизабет пытается утешить отца, обвиняющего себя в позоре младшей дочери, бежавшей с офицером, а тот отвечает: «Нет, Лиззи, дай мне хоть раз в жизни почувствовать всю глубину своей вины! Не бойся, это меня не сломит. Все это быстро выветривается у меня из головы».

Надо сказать, в кругу, к которому принадлежала Джейн, сочинительство считалось не слишком серьезным делом, а незамужней девице из хорошей семьи заниматься этим и вовсе не полагалось. Но родные, любя ее и почитая ее талант, поднялись над этим предрассудком. И все же Джейн скрывала от знакомых свои занятия литературой. Писать она приловчилась на небольших листах почтовой бумаги, которые было легко спрятать, если кто-нибудь неожиданно войдет. Имя Джейн Остин при жизни ни разу не появилось в печати. Ее первый роман вышел с подписью «Сочинение дамы», а остальные — «Сочинение автора …» (назывался предыдущий роман).

Однако эта застенчивость не мешала Джейн говорить правду. С беспощадной иронией изображала она общество, мысли и чувства которого полностью подчинены материальным и сословным интересам. Более того, она стойко давала отпор, когда на нее пытались оказать давление власть имущие.

Преподобный Дж.С. Кларк, личный секретарь принца-регента, а впоследствии короля Георга IV, не раз посылал Джейн Остин письма, в которых ей предлагалось отказаться от пагубной страсти к сатирическому изображению. Почему бы вместо очередной карикатуры не создать образ, к примеру, просвещенного и благочестивого священника, человека, полного искреннего участия и братской любви? Ответы Джейн учтивы, но недвусмысленны: «В моих силах показать комические характеры, но показать хороших, добрых, просвещенных людей выше моих сил. Речь такого человека должна была бы временами касаться науки и философии, о которых я не знаю решительно ничего… Каково бы ни было мое тщеславие, могу похвастаться, что я являюсь самой необразованной и непросвещенной женщиной из тех, кто когда-либо осмеливался взяться за перо». Разумеется, ссылка на «необразованность» была лишь вежливой отговоркой, и все об этом знали…

Джейн Остин практически не касается вопросов религиозных, но это вполне понятно: ведь она жила в обществе, где вера была чем-то само собой разумеющимся. Ни одному приличному человеку не пришло бы в голову пропустить воскресное богослужение или уклониться от участия в благотворительности. И, кстати, блестящему мистеру Дарси репутация гордеца совсем не мешает быть главой местной христианской общины.
Между прочим, примерно к такому же обществу обращался и Христос. И именно людей строго религиозных Он призывал к покаянию, именно им Он советовал не придавать столько значения деньгам и почестям, оставить суету и тщеславие, и даже… отложить на время религиозные обязанности, чтобы восстановить отношения с братом. Вот примерно этим и занимаются персонажи Джейн Остин. Чувствуешь, как к концу очередного произведения ее герои меняются — становятся мудрее, милосерднее, терпимее. Писательнице не только удалось создать «смешанные» характеры, но и показать, какие изменения происходят в «пропорциях смеси» — как бутон превращается в цветок.

При этом образы, созданные Джейн Остин, как проявитель действуют на наши скрытые мотивы, помогают нам понять себя и дают толчок для изменений…

Так что пойду читать дальше, пока «это все не выветрилось у меня из головы».

Р.С. Кстати, недавно на «Оскар» номинировался фильм «Гордость и предубеждение». Знаю, он разочаровал многих, даже тех, кто не был знаком с творчеством Джейн Остин. Скажу от себя, эта попытка осовременить классику не удалась. Можете упрекнуть меня в снобизме, но Баха в роковой обработке я не воспринимаю. Многие романы Остин экранизированы британскими телекомпаниями, которые смогли с английской остротой и точностью передать самобытность произведений, не потеряв тот самый «Остиновский» стиль.